Если в субботу начинается пожар, то прежде всего нужно ответить на вопрос, представляет ли этот пожар опасность для человеческой жизни. Если он связан с опасностью для жизни, то необходимо сделать все возможное, чтобы потушить его. Но если очевидно, что пожар не несет в себе опасности для жизни, его запрещено тушить, даже если он угрожает уничтожить большое имущество, например, целый дом, так как потеря имущества (в отличие от опасности для жизни) не отменяет субботние запреты.
Более того, мудрецы запретили в субботу выносить вещи из горящего дома на улицу или в общий двор. Даже если в этом месте есть эрув, мудрецы опасаются, что человек будет так торопиться вынести свое имущество из дома, охваченного пожаром, что может потушить пожар или вынести имущество из частного владения в общественное, что запрещено в субботу. Разрешается выносить только пищу, посуду и одежду, необходимые для этой субботы (в пределах эрува). А если в доме имеется емкость очень большого размера, то человек может положить в нее больше пищи, чем ему необходимо в эту субботу, и вынести все за один раз. То же самое касается и одежды: если он выносит ее, надев на себя, то ему разрешается надеть и вынести гораздо больше одежды, чем необходимо на эту субботу. Указанный запрет действует, если человек хочет вынести имущество в общий двор; если же он намеревается вынести его в частный двор, не требующий эрува, или в другую квартиру, расположенную в том же доме, в месте, где есть эрув, – то можно вынести всю пищу и все предметы, которые не являются мукце (см. Шульхан арух, 334, 11; Мишна брура, 28)[3].
Хозяину дома разрешается как самому вынести из огня вещи, необходимые ему для субботы, так и предложить и своим соседям вынести то, что нужно им. И тогда каждый из соседей может вынести пищу, которая нужна ему для субботы, и надеть на себя любую одежду, какую сможет. И существует праведный обычай: на исходе субботы соседям следует возвратить хозяину имущество, которое они вынесли из огня (см. Шульхан арух, 334, 9; Шмират шабат ке-ѓилхата, 41, 3-13).
Законоучители разошлись во мнениях относительно вопроса, разрешено ли выносить из горящего дома деньги и ценные вещи, которые не являются необходимыми для нужд субботы. Тому, кто хочет придерживаться в этом менее строгого толкования закона, есть на чье мнение положиться, при условии, что он не нарушает запреты Торы. Но если для того, чтобы вынести деньги из огня, их нужно пронести по общественному владению, тем самым нарушив запрет Торы, это запрещено. Но разрешается выносить деньги в общественное владение иным способом, чем обычно, поскольку в таком случае это уже не будет нарушением запрета Торы (см. Шульхан арух, 334, 2; Турей заѓав; и см. Мишна брура, 4, 5; Шаар ѓа-циюн, 3, и Биур Ѓалаха, со слова ва-йеш).
Жителям домов, расположенных поблизости от загоревшегося дома, разрешается выносить все свое имущество, ведь поскольку пожар еще не дошел до их домов, они не охвачены слишком сильной паникой, и нет опасения, что они станут тушить пожар (см. Шульхан арух, 334, 1).
В субботу еврею запрещено тушить пожар самому, но он может намекнуть нееврею, чтобы тот потушил пожар. Например, еврей может сказать нееврею: «Кто потушит пожар, тот ничего не потеряет». Или же он может позвать нееврея, сказав, что тот ему срочно нужен, а когда тот придет, сказать ему, что начался пожар, но евреям запрещено его тушить. И тогда нееврей поймет, что еврей просит у него потушить пожар и даже, возможно, заплатит ему за это (см. Шульхан арух, 334, 26).
Разрешается также приводить к тушению пожара косвенным образом, так как Тора запрещает только прямое выполнение работы, а мудрецы запретили также приводить к выполнению работы косвенным образом (в Ѓалахе это называется грама), однако разрешили делать это, чтобы предотвратить убыток. Поэтому если одна сторона шкафа загорелась, разрешается накрыть мокрыми тряпками другую его сторону, чтобы огонь погас, дойдя до них. Подобным же образом, разрешено класть пакеты с водой там, куда огонь еще не дошел, чтобы они лопнули, когда огонь распространится туда, и вытекшая из них вода его потушила (см. Шульхан арух, 334, 22). Разрешено также лить воду на сторону, которая еще не загорелась, при условии, что человек станет лить воду вдалеке от огня, так, чтобы огонь начал гаснуть по прошествии некоторого времени (см. Шульхан арух, 334, 24; Шмират шабат ке-ѓилхата, 41, 16).
[3]. По мнению Рамбама и законоучителей, которые согласны с ним, что выполнение работы, предназначенной для того, чтобы с ее помощью достичь какой-либо иной цели (мелаха ше-эйна цриха ле-гуфа), запрещено Торой, совершенно очевидно, что невозможно разрешить тушить пожар в субботу, чтобы спасти имущество. Согласно этому подходу, понятно, почему мудрецы постановили, что запрещено выносить из горящего дома имущества больше, чем необходимо человеку в эту субботу. Однако, если опираться на мнение большинства авторитетов, считающих, что выполнение работы, определяемой как мелаха ше-эйна цриха ле-гуфа, запрещено в субботу согласно постановлению мудрецов, то возникает вопрос. Как мы уже говорили, мудрецы отменяют собственные запреты, если это необходимо, чтобы предотвратить значительный убыток. Например, они разрешают в субботу топтать растения, которые заткнули водосточную трубу, чтобы предотвратить убыток (см. Вавилонский Талмуд, трактат Ктубот, 60а; Шульхан арух, 336, 9). Многие авторитеты считают, что в данном случае речь идет о запрете чинить трубу, установленном Торой, и мудрецы разрешают делать это иным способом, чем обычно, чтобы предотвратить убыток (см. Левият хен, 103). Подобным же образом, мудрецы, придерживаясь менее строгого толкования закона, разрешают выносить дорогие предметы в общественное владение иным способом, чем обычно, чтобы спасти имущество (см. Рама, 301, 33). Некоторые законоучители также разрешают переносить в субботу предметы, относящиеся к категории мукце, чтобы спасти имущество (см. Шульхан арух, 334, 2). Почему же, в таком случае, мудрецы не разрешили тушить пожар, чтобы человек мог спасти все свое имущество?
Это объясняется так: запрет на выполнение работы, определяемой как мелаха ше-эйна цриха ле-гуфа, более строг, нежели все прочие запреты, установленные мудрецами. Ран пишет (61, 1, в комментариях к Ѓилхот ѓа-Риф, со слов у-ве-маком), что поскольку такая работа похожа на работу, запрещенную Торой, – ведь если бы человек выполнял ее, стремясь достичь ее прямого результата, то она была бы запрещена Торой, – мудрецы опасались, что люди не смогут отличить работу, выполняемую ради ее прямого результата, от работы, выполняемой ради достижения какой-либо иной цели, и потому станут выполнять работы, запрещенные Торой. Поэтому мудрецы запретили тушить огонь, даже если это мелаха ше-эйна цриха ле-гуфа. Нечто подобное написано в Хаей адам (46, 1) и в Биур Ѓалаха (278, в конце отрывка, который начинается со слова мутар). Нечто подобное мы находим и в отношении того, какое именно время следует считать сумерками, как объясняется в Мишна брура, 342, 1. Следует также отметить, что поскольку пожар – событие, вызывающее у людей панику, и человек, чье имущество сгорает в огне, может нарушить многие субботние запреты, мудрецы не отменили в этом отношении свой собственный запрет, дабы предотвратить нарушение субботы. Они разрешили спасать имущество лишь в ограниченном масштабе, так как при этом не возникнет опасение, что человек нарушит и другие субботние запреты.
В Шмират шабат ке-ѓилхата (гл. 41, прим. 8) сказано, что рав Шломо-Залман Ойербах задавал вопрос: почему мудрецы не считались с душевным состоянием человека и его близких, чей дом охвачен пламенем, и все их имущество может быть уничтожено пожаром? Ведь, пережив такое горе, человек может сойти с ума и даже умереть. А в Шмират шабат ке-ѓилхата, гл. 32, прим. 83, написано: некоторые законоучители считают, что для того чтобы предотвратить сумасшествие, можно разрешить нарушить даже запреты Торы. И действительно, представляется, что практический закон таков: когда возникает реальное опасение, что в результате пожара один из домочадцев может тронуться рассудком, разрешено тушить пожар, но если такого опасения нет, то хотя пожар может стать для человека настоящей трагедией, тушить его запрещено.
