Жемчужины Ѓалахи פניני הלכה

Глава 08 — Ѓакѓель

01. Заповедь Ѓакѓель

Одна из заповедей-предписаний Торы – созывать весь народ Израиля, мужчин, женщин и детей, на исходе каждого седьмого года (года шмиты), в праздник Суккот, когда народ восходил в Иерусалим, и читать им отрывки из Торы, чтобы укрепить их сердца в вере, трепете перед Небесами и стремлении изучать Тору и исполнять заповеди. Об этом сказано (Дварим, 31:10-13): «И завещал им Моше, говоря: к концу семилетия, в год шмиты, в праздник Суккот, когда придет весь Израиль, чтобы явиться пред лицо Господа, Бога твоего, на место, которое Он изберет, читай учение это пред всем Израилем вслух для них. Собери народ, мужчин, и женщин, и детей, и пришельца твоего, который во вратах твоих, дабы слушали они и дабы учились, и будут бояться Господа, Бога вашего, и строго исполнять все слова закона этого. И сыны их, которые не знали, услышат и научатся бояться Господа, Бога вашего, во все дни, что проживете вы на земле, в которую вы переходите за Иордан, чтобы владеть ею».

Церемония Ѓакѓель, проходившая раз в семь лет, должна была возвысить в глазах народа достоинство Торы и заповедей. По торжественности и величию этой церемонии не было равных. В ней участвовал весь народ от мала до велика, и сам царь читал народу Тору. В связи с этим возникает вопрос: в чем же смысл этого всенародного собрания? Ответ напрашивается сам по себе: «Дабы услышать слова Торы, ведь она – основа, красота и великолепие всей нашей жизни, и тогда станет народ восхвалять и возвеличивать Тору, и сердца всех евреев исполнятся пламенного стремления к ней, а, возжелав ее, народ будет изучать ее и познавать волю Господа, и удостоится Израиль благословения, и возрадуется Господь деяниям его» (Сефер ѓа-хинух, 612).

Каждый еврей, принимавший участие в церемонии Ѓакѓель, извлекал для себя то благо, которое было ему необходимо. Те, кто глубоко изучал Тору, получали стимул к дальнейшему, еще более усердному и самоотверженному изучению. Те, кто слышал и понимал ее слова, прислушивались к ним еще внимательней, чем прежде, благодаря чему у них усиливалось желание строго соблюдать заповеди. Дети, достигшие возраста, в котором их начинают приучать к исполнению заповедей, слушали слова Торы, ощущая их святость, и в них пробуждался живой интерес к Торе и заповедям. И даже совсем маленькие дети воспринимали величие и святость Торы и понимали, что она – самое главное в жизни, ведь все евреи собрались вместе, чтобы слушать ее слова. А родители еще глубже осознавали возложенную на них священную миссию: воспитывать своих детей в духе Торы и с любовью приучать их к исполнению заповедей (см. комментарий Рамбана к Дварим, 31:12-13; Маѓараль, Гур арье, там же. И см. «Расширенные объяснения»).

Даже величайшие мудрецы, знавшие всю Тору наизусть, и, с другой стороны, новообращенные прозелиты, еще не понимавшие иврита, были обязаны принимать участие в исполнении заповеди Ѓакѓель. Ведь эта церемония является своего рода отражением дарования Торы на горе Синай, поэтому необходимо, чтобы в ней принял участие весь народ, и все евреи чувствовали себя так, будто в этот момент они получают Тору из уст Всевышнего (см. Рамбам, Законы праздников в Храме, 3, 6).

Согласно постановлению мудрецов, читать Тору народу должен царь, чтобы придать церемонии Ѓакѓель наибольшую торжественность и величие. Но даже если у народа Израиля нет царя, или если у царя очень слабый голос, или если царь еще ребенок, это не отменяет заповеди. В таком случае Тору должен читать тот, кто занимает в народе самое почетное положение: например, князь (наси), первосвященник или крупнейший мудрец поколения (см. Тиферет Исраэль к трактату Сота, 7, 8; Минхат хинух, 612; Ѓаамек давар к Дварим, 31:11; Ѓа-адерет, Зехер ла-микдаш, гл. 1).

02. Чтение Торы

Читать Тору во время церемонии Ѓакѓель необходимо на святом языке (иврите), ведь сказано (Дварим, 31:11): «…читай Тору эту» – так, как она была написана. Даже те, кто не понимает иврита, обязаны слушать Тору на том языке, на котором она была написана и дарована сынам Израиля на горе Синай (см. Вавилонский Талмуд, трактат Сота, 32а; Рамбам, Законы праздников в Храме, 3, 5-6).

На церемонии читали стихи Торы с самого начала книги Дварим до окончания отрывка Шма Исраэль (Дварим, 1:1-6:9). В этой части Торы детально рассказывается о подготовке к завоеванию Земли Израиля, о грехе разведчиков и наказании за него, о захвате западного берега Иордана, а также о том, как наш учитель Моше молил Всевышнего, чтобы Он позволил ему войти в Святую Землю. Затем подробно говорится о даровании Торы на горе Синай и запрете идолопоклонства и приводится предостережение на все поколения, чтобы народ Израиля хранил верность Торе и соблюдал ее заповеди, а также воспитывал в таком духе свое потомство, и благодаря этому умножатся дни его в земле благодатной. В конце читают Шма Исраэль – эти слова лежат в основе заповедей верить в Бога и любить Его.

После этого читают отрывок «И вот, если послушаетесь заповедей Моих» (Дварим, 11:13-21), в котором говорится об исполнении заповедей, а также рассматривается вопрос награды и наказания.

Затем читают два отрывка, в которых идет речь об отделении приношений и десятин (трумот и маасрот): «Отделяй десятину от всех плодов посева твоего» (Дварим, 14:22-27) и «Когда окончишь отделение всех десятин от плодов твоих в третий год» (там же, 26:12-15). Далее читают отрывок о заповедях, относящихся к царю (там же, 17:14-20), а завершают чтение Торы отрывком о благословениях и проклятиях (Дварим, гл. 28), где говорится о том, какая награда ждет народ Израиля, если он будет исполнять заповеди Торы, и какое наказание ему грозит, если он станет их нарушать (см. Вавилонский Талмуд, трактат Сота, 41а).

По мнению Рамбама, начиная с отрывка об отделении десятин следует читать подряд весь текст Торы до конца отрывка о благословениях и проклятиях (Дварим, 14:22-28:69). Этот длинный текст содержит упоминание о множестве заповедей: в нем впервые в Торе упоминаются 138 заповедей (в Сефер ѓа-хинух это заповеди 473-611), а также указаны многие заповеди, о которых уже говорилось в предыдущих книгах Пятикнижия. Заповеди, упоминаемые в этом отрывке, касаются отделения трумот и маасрот, пожертвований бедным (цдака) и многих других вопросов, относящихся к области отношений между людьми (бейн адам ле-хаверо), – например, заповедь возвращения потери, запрет давать деньги в долг за проценты, заповедь поставить судей и заповеди, связанные с судопроизводством. Кроме того, там упоминаются многочисленные заповеди, относящиеся к вопросам управления государством и ведения войны, к пророчеству и священникам (коѓенам), заповедь вступления в брак, а также многочисленные заповеди-запреты, относящиеся к идолопоклонству и колдовству[1].


[1]. См. Рамбам, Законы праздников в Храме, 3, 3. Он опирается на сказанное в Иерусалимском Талмуде, трактат Сота, 7, 8, и это также соответствует его толкованию Мишны. А написанное мной в начале данного пункта соответствует версии Мишны, приведенной в Вавилонском Талмуде, трактат Сота, 41а. Согласно этой версии, второй отрывок, в котором говорится об отделении маасрот, читают до отрывка о заповедях, относящихся к царю, хотя по тексту Торы он следует после него. Это делается для того, чтобы два отрывка о трумот и маасрот следовали непосредственно один за другим. Раши же утверждает, что в Мишне приводится другая версия, согласно которой, после второго отрывка о маасрот читают отрывок о благословениях и проклятиях, и только в самом конце читают отрывок о заповедях царя.

03. Когда именно следует исполнять заповедь Ѓакѓель и кто обязан это делать

Заповедь Ѓакѓель необходимо исполнить в Суккот на исходе года шмиты. Об этом сказано (Дварим, 31:10-11): «…к концу семилетия, в год шмиты, в праздник Суккот, когда придет весь Израиль, чтобы явиться пред лицо Господа, Бога твоего». И поскольку в Торе сказано: «когда придет весь Израиль», становится ясно, что имеется в виду начало Суккота, когда весь народ Израиля собирается в Иерусалиме (см. трактат Сота, 41а). Однако мудрецы не хотели устраивать церемонию Ѓакѓель в первый день Суккота, так как это йом тов, и в него нельзя соорудить в Храме возвышение, на котором должен стоять царь. Ставить возвышение до начала праздника мудрецы тоже не хотели, чтобы в храмовом дворе не было слишком тесно, когда весь народ приходит в Храм, чтобы принести праздничные жертвы. Поэтому церемонию Ѓакѓель проводили на исходе первого дня Суккота (как пишет Раши). Кроме того, из слов Торы «в праздник Суккот» можно заключить, что имеется в виду – в разгар праздника, а не в самый первый его день (как объясняют Тосафот).

Некоторые авторитеты (например, Маѓараль в Тиферет Исраэль) пишут, что церемонию проводили вечером, сразу после того, как заканчивался йом тов; согласно другому мнению, заповедь Ѓакѓель исполняли на следующий день, то есть в первый день холь ѓа-моэд Суккот (так пишет Ѓа-адерет).

Церемония Ѓакѓель была своего рода «священной печатью», которая запечатывала подошедший к концу семилетний цикл. Когда на исходе седьмого года народ Израиля собирался в Храме, чтобы слушать Тору, становилось ясно: то, что связано с Торой, имеет непреходящую, вечную ценность, а все остальное – временно и будет предано забвению. Это осознание давало народу Израиля вдохновение и силы, чтобы продолжать следовать путем Торы и в новом, только что начавшемся семилетнем цикле.

Поскольку заповедь Ѓакѓель нужно исполнять в Суккот – один из трех «праздников восхождения», мудрецы на основе принципа гзера шава[2] пришли к выводу, что все мужчины, освобожденные от заповеди «явиться пред лицо Господа», то есть взойти в Храм в каждый из трех «праздников восхождения» и принести праздничную жертву всесожжения (олат реийя) и праздничную мирную жертву (шальмей хагига; см. «Жемчужины Ѓалахи», Праздники, упомянутые в Торе, гл. 1, п. 15), – освобождены и от заповеди Ѓакѓель. Поэтому глухой, немой, слепой или хромой, оскверненные ритуальной нечистотой, старый или больной, которые не могут взойти пешком на Храмовую гору, а также рабы – все эти люди освобождены от заповеди Ѓакѓель. А женщины хотя и освобождены от обязанности восхождения в Храм, должны исполнять заповедь Ѓакѓель.

Что же касается детей, то даже если ребенок имеет увечье, из-за которого, став взрослым, он будет освобожден от заповеди восхождения в Храм, его родители все равно обязаны привести его с собой на церемонию Ѓакѓель, как и других детей (см. Минхат хинух, 612, 4. Необрезанный тоже обязан исполнять заповедь Ѓакѓель, как объясняет Рамбам, Законы праздников в Храме, 3, 2).

Даже если человек не слышит чтение, так как имеет слабый слух или из-за тесноты стоит слишком далеко от царя, читающего Тору, он все равно должен сосредоточиться на читаемых словах, «ведь Тора стремится только к одному – чтобы мы укрепились в истинной вере и исполнились трепета, словно только что получили Тору и заповеди из уст Господних, а царь – всего лишь посланник, через которого нам передаются Его слова» (Рамбам, Законы праздников в Храме, 3, 6, на основе сказанного в Лехем мишне, там же).


[2]. Гзера шава («одинаковые положения») – принцип аналогии, один из основных принципов толкования Торы (прим. пер.).

04. Порядок исполнения заповеди Ѓакѓель

Перед началом церемонии коѓены обходили весь Иерусалим и трубили в серебряные трубы, созывая народ на Храмовую гору. В женском приделе Храма сооружали большое деревянное возвышение, царь восходил на него и садился. Возвышение было необходимо для того, что все присутствующие видели царя и слышали его голос (см. Рамбам, Законы праздников в Храме, 3, 4). А если царь хотел выразить особое почтение к Торе и читать ее стоя, это считалось самым лучшим исполнением заповеди (см. комментарий Тосафот к трактату Сота, 41а, со слова мицва)[3].

Чтобы исполнить заповедь наиболее великолепным образом во славу Торы и царя, свиток Торы передавали от одного человека к другому, пока он не доходил до царя. Вот в каком порядке это делали: ведущий общественную молитву (хазан) в синагоге на Храмовой горе брал свиток Торы и передавал его главе Великого Собрания, тот передавал свиток заместителю первосвященника, тот – первосвященнику, а тот – царю; царь же принимал свиток стоя (см. трактат Сота, 41а; Рамбам, Законы праздников в Храме, 3, 4).

До и после чтения Торы царь произносил благословения, которые произносят при любом чтении Торы. Затем он читал семь дополнительных благословений: 1) «Благоволи, Господь, Бог наш, к народу Твоему, Израилю»; 2) «Благодарим мы Тебя»; 3) «Ты избрал нас из всех народов… освящающий Израиль и время праздников», как во время молитвы. Таким образом, первые три благословения – это те же самые благословения, что мудрецы установили и в тексте молитвы; 4) царь произносил молитву о том, чтобы Храм стоял вечно, и завершал ее благословением: «Благословен Ты, Господь, пребывающий в Сионе»; 5) затем царь произносил молитву о том, чтобы царство Израиля сохранялось вечно, и завершал ее благословением: «Благословен Ты, Господь, избравший Израиль»; 6) затем царь произносил молитву о том, чтобы служение коѓенов было желанно Всевышнему, и завершал ее благословением: «Благословен Ты, Господь, освятивший коѓенов»; 7) а затем царь произносил свободную молитву, исходящую из самой глубины души, и завершал ее благословением: «Спаси, Господь, народ Твой, Израиль, ибо народ Твой нуждается в спасении. Благословен Ты, Господь, внемлющий молитве» (см. трактат Сота, 41а; Рамбам, Законы праздников в Храме, 3, 4).


[3]. В Гемаре (трактат Сота, 41а) говорится, что церемония Ѓакѓель проходила в женском приделе Храма, а в Тосефте (Сота, 7, 8) приводится также мнение рабби Элиэзера бен Яакова, согласно которому, церемонию устраивали на Храмовой горе. Рамбам (Законы праздников в Храме, 3, 4) тоже пишет, что церемония проходила в женском приделе. На первый взгляд, это вызывает недоумение, ведь женский придел был сравнительно небольшим, и весь народ туда бы не поместился. Рав Исраэль Ариэль (глава Института Храма в Иерусалиме – пер.) пишет в комментарии к праздничному молитвеннику, что в женском приделе могло одновременно находиться не более 10 тыс. человек. Из этого он делает вывод, что на самом деле на церемонии Ѓакѓель обычно присутствовало не так много людей, поэтому ее можно было проводить в женском приделе Храма. Но если на нее собирались больше 10 тыс. человек, то ее проводили на Храмовой горе, что соответствует мнению рабби Элиэзера бен Яакова. Здесь заканчивается изложение слов рава Ариэля.

Возникает еще один вопрос: как все присутствующие на церемонии могли услышать голос царя? Наверное, в женском приделе это было возможно благодаря хорошей акустике. Но если церемония имела более крупные масштабы и проходила на Храмовой горе, то все присутствующие, разумеется, не могли слышать голос царя во время всего продолжительного чтения. Как представляется, такое требование к церемонии и не предъявлялось. Ведь на церемонии Ѓакѓель обязан присутствовать и человек со слабым слухом, если он не совсем глух. Даже если он не слышит чтение, он все равно должен стоять там вместе с другими евреями и представлять себе, будто в этот момент он получает Тору из уст Всевышнего. Такой вывод можно сделать на основании сказанного в Лехем мишне (Законы праздников в Храме, 3, 6). Исходя из этого, можно сказать, что практический закон соответствует мнению мудрецов, считающих, что церемония Ѓакѓель всегда проводилась в женском приделе Храма, что соответствует и словам Рамбама. Значит, внутрь заходили только 10 тыс. человек, а остальные стояли вокруг, на территории Храмовой горы, и хотя они не слышали царя, они все равно исполняли заповедь должным образом (однако, согласно сказанному в комментарии Тосафот к трактату Хагига, 3а, со слова аф, заповедь Ѓакѓель заключается именно в том, чтобы каждый из присутствующих услышал чтение Торы, но это требует дополнительного изучения, чтобы ответить на вопрос, как, в таком случае, весь народ Израиля мог исполнить эту заповедь. Так или иначе, в будущем весь народ сможет исполнить заповедь Ѓакѓель с помощью микрофонов. И см. «Жемчужины Ѓалахи», Благословения, гл. 12, п. 9, прим. 8).

05. Церемония в память о заповеди Ѓакѓель

Крупнейшие раввины последних поколений призывали евреев, возвратившихся в Землю Израиля, вспомнить об этой дорогой нашему сердцу заповеди, во славу Торы и в память о Храме. Как мы уже говорили, мудрецы установили несколько обычаев в память о заповедях, которые исполнялись в Храме. В этом они основывались на словах пророка Ирмеяѓу (30:17): «А тебе дам Я исцеление, исцелю тебя от язв твоих, – сказал Господь, – ибо назвали тебя отверженным: «Это Сион, никто не печется о нем»». Слова «никто не печется о нем» намекают на то, что мы должны постоянно помнить о разрушенном Иерусалиме, и благодаря этому Всевышний пошлет ему исцеление (см. Вавилонский Талмуд, трактат Рош ѓа-Шана, 30а).

Все ѓалахические авторитеты согласны, что в наши дни нет обязанности исполнять заповедь Ѓакѓель, так как она неразрывно связана с заповедью восхождения в Храм, о чем сказано (Дварим, 31:10-11): «…к концу семилетия, в год шмиты, в праздник Суккот, когда придет весь Израиль, чтобы явиться пред лицо Господа, Бога твоего». Пока Храм пребывает в разрушении и нет заповеди приносить праздничную жертву всесожжения (олат реийя) и праздничную мирную жертву (шальмей хагига), заповедь восхождения в Храм тоже не имеет силы (см. «Жемчужины Ѓалахи», Праздники, упомянутые в Торе, гл. 1, п. 16). Мудрецы приходят к такому выводу на основании принципа гзера шава (см. выше, прим. 2), поскольку в отношении обеих заповедей – Ѓакѓель и заповеди о праздничной жертве всесожжения, – в Торе употребляется одно и то же понятие ראיה (реийя), которое означает «показаться», «явиться» (см. Вавилонский Талмуд, трактат Хагига, 3а). Вот что пишет об этом Рамбам (Законы праздников в Храме, 3, 2): «Всякий, кто освобожден от заповеди совершать восхождение в Храм, дабы явиться пред Господом, освобожден и от заповеди Ѓакѓель, – кроме женщин и детей».

Тем не менее, крупнейшие раввины современности видели необходимость в том, чтобы установить обычай в память об этой заповеди, которую исполняет весь народ Израиля вместе. Они считали, что это особенно важно сегодня, когда наш народ возвращается в свою землю. Первым об этом заговорил Ѓа-адерет (рав Элияѓу-Давид Рабинович-Теомим), составивший по этому вопросу сборник Зехер ла-микдаш («Память о Храме»); в последние годы своей жизни он занимал должность главного раввина Иерусалима. Его поддерживал и его зять, рав Авраѓам-Ицхак Кук, хотя он не призывал к этому открыто. Многие другие раввины тоже считали, что этот обычай необходим, среди них – рав Йехиэль-Михл Тукачинский (автор книги «Святой город и Храм») и верховные раввины Израиля, рав Ѓерцог и рав Узиэль. Рав Харлап и рав Цви-Йеѓуда Кук тоже поддерживали эту инициативу. Наиболее активную деятельность в этом направлении предприняли рав Шломо-Давид Каѓане, в течение десятков лет возглавлявший главный раввинский суд Варшавы, а в конце жизни занимавший пост главного раввина Старого города Иерусалима, и его сын, рав Шмуэль-Занвиль Каѓане, который, будучи генеральным директором Министерства религий, стал организовывать церемонии в память о заповеди Ѓакѓель.

В 1946 г., после Холокоста и накануне провозглашения Государства Израиль, инициатива раввинов была впервые претворена в жизнь: в этом году состоялась первая церемония в память о заповеди Ѓакѓель. В ней приняли участие верховные раввины Земли Израиля и другие известные раввины. Ответственность за организацию церемонии взял на себя культурный центр движения Ѓа-поэль ѓа-мизрахи. С тех пор такая церемония проводилась на исходе каждого года шмиты, кроме 1973 года, так как в это время началась Война Судного дня, и многие мужчины были мобилизованы. В 1987 году состоялась особенно торжественная церемония, которую вели верховные раввины Израиля: рав Авраѓам Шапиро и рав Мордехай Элияѓу. На площади у Западной Стены (так называемой «Стены Плача») собрались десятки тысяч человек; они заполнили как саму площадь, так и все прилегающие к ней переулки и террасы. Церемония транслировалась по телевидению в прямом эфире. Президент Израиля Хаим Ѓерцог читал Тору вместе с верховными раввинами. В церемонии также приняли участие многие государственные и политические деятели, в том числе премьер-министр, министры и председатель Верховного суда. С тех пор на исходе каждого седьмого года, в первый день холь ѓа-моэд Суккот, на площади у Западной Стены проходит многолюдная торжественная церемония в память о заповеди Ѓакѓель, во славу Господа и Его Торы[4].


[4]. Среди раввинов ультраортодоксального направления (харедим) были такие, которые выступали против проведения подобной церемонии, приводя такие же доводы, как и против исполнения в наши дни заповеди заселения Земли Израиля и создания еврейского государства: опасение, что будут нарушены основополагающие религиозные нормы. В этом они опирались на пословицу, которую превратили в принцип: «Новое запрещено Торой». Но поскольку их слова не имеют под собой ѓалахической основы, крупнейшие современные раввины не принимали в расчет это мнение. Рав Йеѓуда Амихай объясняет: при каждой возможности следует соблюдать обычаи в память о Храме, при условии, что это не приведет к нарушению каких-либо устоев традиции. Если какая-то заповедь сохранилась до наших дней в том виде, как ее исполняли до разрушения Храма, – например, заповедь лулава, которую следует исполнять в первый день праздника Суккот в любой точке мира, – в память о Храме мудрецы устанавливают дополнительный обычай, например, они постановили, что заповедь лулава нужно исполнять с соответствующим благословением и во все другие дни праздника. Если же заповедь вообще не сохранилась после разрушения Храма, то в память о ней устанавливают обычай, который исполняют без благословения. Этот закон применяется и к церемонии в память о заповеди Ѓакѓель: все авторитеты согласны, что во время нее благословения не произносят.

Параграфы в главе