Тем временем первосвященник возвращался к тушам принесенных в жертву быка и козла, кровью которых он окроплял Святая Святых, извлекал из них внутренние органы и жир и помещал их в специальный сосуд, чтобы позднее, вместе со всеми другими жертвами этого дня, сжечь их на жертвеннике. Ибо так заповедано поступать со всеми жертвами: их кровью окроплять золотой жертвенник, а внутренние органы и жир сжигать на внешнем жертвеннике.
Мясо быка и козла выносили за пределы стана и сжигали, и многие люди шли, чтобы посмотреть, как его сжигают, так как это выражало окончательное уничтожение всех грехов.
Пока мясо быка и козла сжигали за пределами стана, первосвященник ждал вести о том, что козел отпущения достиг скалы, откуда его должны сбросить. Получив эту весть, он приступал к чтению трех отрывков Торы, связанных со служением этого дня. Первый отрывок из раздела Ахарей мот (Ваикра, гл. 16) повествует о порядке служения первосвященника в Йом Кипур. Второй отрывок из раздела Эмор (Ваикра, гл. 23), начинающийся словами «Но в десятый день» (Ах бе-асор), говорит о заповедях этого дня. В третьем отрывке из раздела Пинхас (Бемидбар, гл. 29) рассказывается о дополнительных жертвах (мусаф) Йом Кипура. И поскольку третий отрывок взят из другой книги Пятикнижия, первосвященник читал его наизусть, чтобы народу не пришлось ждать, пока он перематывает свиток Торы.
До и после чтения этих отрывков первосвященник произносил благословение, как всегда при чтении Торы. А после второго благословения читал еще семь благословений: за служение этого дня, благодарственное благословение, за прощение грехов, в честь Храма, за народ Израиля, за коѓенов и за оставшуюся часть молитвы.
Затем он совершал омовение рук и ног, снимал белые одежды, окунался в микве, облачался в золотые одежды и вновь омывал руки и ноги. После этого приносил козла в грехоочистительную жертву, относящуюся к дополнительным жертвам (мусаф), приносимым во все дни новомесячья и праздников (см. выше, п. 10).
Затем он приносил в жертву всесожжения (ола́) двух баранов – за себя и за весь народ. Вместе с ними он сжигал на жертвеннике тук быка и козла, кровью которых окроплял Святая Святых.
После этого он совершал омовение рук и ног, снимал золотые одежды, окунался в микве, облачался в белые одежды и вновь омывал руки и ноги, а затем в последний раз входил в Святая Святых, чтобы вынести оттуда оставшиеся там совок и ложку для воскурений. Он не забирал их оттуда сразу после кропления кровью в Святая Святых, потому что воскурение выражает неразрывную связь и священный союз между Всевышним и Израилем, и было необходимо, чтобы дым от воскурений продолжал подниматься в Святая Святых во время всего служения. Можно предположить, что последнее посещение первосвященником Святая Святых, завершающее порядок искупления и очищения Израиля, сопровождалось особой святостью.
Выйдя, он совершал омовение рук и ног, снимал белые одежды, окунался в микве, облачался в золотые одежды и вновь омывал руки и ноги. Затем завершал служение, как во все другие дни, принесением второй ежедневной жертвы (тамид), воскурением фимиама на золотом жертвеннике и зажиганием светильников меноры[5].
После этого он в последний раз совершал омовение рук и ног, снимал золотые одежды и одевался в свою одежду, не посвященную Храму. Затем он шел к себе домой, и весь народ провожал его. Дома он устраивал пиршество в честь того, что вышел с миром из Святая Святых и не был умерщвлен по воле Небес.
