Сразу после обрезания устраивают трапезу. Она отличается от всех других трапез тем, что является самостоятельной заповедью, и тот, кто в ней участвует, исполняет заповедь. Рама писал (см. Йоре деа, 265, 12): каждый, кто был приглашен на трапезу в честь обрезания, но не пришел на нее, подобен нечестивцу. Но если на трапезе присутствуют неправедные люди, то участвовать вместе с ними в трапезе не следует.
На трапезу в честь обрезания не принято приглашать гостей явным образом, говоря: «Вы приглашены на трапезу». Когда хотят пригласить на обрезание друга или родственника, то просто сообщают ему, где и когда состоится торжество, и он должен сам сделать вывод, что приглашен. Так поступают для того, чтобы, если этот человек не сможет прийти на трапезу, это не будет расцениваться как отказ от исполнения заповеди, и он не будет считаться нечестивцем, упаси Бог (см. Питхей тшува, Йоре деа, 265, 18).
Но если приглашенный не пришел на трапезу потому, что должен был заняться важным делом, – например, помолиться в миньяне или пойти на работу, – то не считается, что он уклонился от исполнения заповеди. Это объясняется тем, что некоторые авторитеты считают: если на трапезе уже присутствует миньян гостей, то человек не обязан в ней участвовать, так как заповедь будет исполнена и без него. Тем не менее, если гость не поймет, почему его не приглашают на обрезание, и примет это за проявление неуважения к нему, то его следует пригласить открытым текстом.
Необходимо также объяснить, что, как правило, участие в любой трапезе не является заповедью. Если пища придает человеку сил, чтобы совершать добрые дела и изучать Тору, то получается, что она приносит ему пользу. Однако само принятие пищи не является исполнением заповеди, а порой даже вредит человеку. Иначе обстоит дело с заповеданной трапезой (сеудат мицва). Удовольствие, которое человек получает от пищи во время такой трапезы, является частью исполнения заповеди. Это особенно верно в отношении трапезы в честь обрезания, ведь после удаления крайней плоти, символизирующей материальные излишества и греховные страсти, материя приобретает духовную чистоту, и тогда наслаждение ею становится заповедью. Мы опасаемся телесных наслаждений потому, что к ним примешиваются нечистые помыслы, но участие в трапезе в честь обрезания, олицетворяющего собой духовное очищение материи, – это заповедь, ради исполнения которой мы наслаждаемся мясом и вином.
