Как мы уже говорили, если беременность ставит жизнь матери под угрозу, разрешено умерщвлять плод, чтобы ее спасти (см. Мишна, трактат Оѓалот, 7, 6). Однако возникает вопрос, каков закон в случае, если беременность не угрожает жизни матери, но может сделать ее инвалидом, или если в результате проведенных медицинских тестов станет ясно, что плод серьезно болен, и вся его жизнь после рождения будет сопряжена с бесконечными страданиями? Этот вопрос возник сравнительно недавно, с тех пор как врачи научились проводить тесты, дающие подробную информацию о состоянии зародыша. Крупнейшие авторитеты расходятся во мнениях по этому вопросу.
По мнению тех из них, кто придерживается в этом вопросе более строгого толкования закона, запрет абортов – это ответвление запрета убийства. Хотя, как мы говорили, зародыш еще не считается живым человеком, поскольку он только находится в процессе развития, в результате которого станет человеком, – тем не менее, в нем уже присутствует частица души, поэтому тот, кто его умерщвляет, нарушает запрет, представляющий собой ответвление запрета убийства. И подобно тому, как запрещено убивать больного, испытывающего сильные страдания, запрещено и умерщвлять больного зародыша, сделав аборт. Это разрешено лишь в случае, если беременность ставит под угрозу жизнь матери (так считает, например, рав Унтерман). А некоторые авторитеты писали, что поскольку умерщвление зародыша считается убийством, оно разрешено только тогда, когда угроза для жизни матери почти не подлежит сомнению (так пишет рав Моше Файнштейн в Игрот Моше, Хошен мишпат, 2, 69).
В отличие от них, многие другие авторитеты считают, что запрет абортов не является ответвлением запрета убийства. Некоторые говорят, что это – ответвление запрета наносить телесный ущерб: подобно тому, как человеку запрещено отрезать себе какой-либо орган, запрещено и умерщвлять плод в материнской утробе. Другие авторитеты утверждают, что этот запрет исходит от запрета Торы «не порти» по принципу каль ва-хомер («от легкого к строгому»): если существует строжайший запрет извергать семя понапрасну, то тем более запрещено умерщвлять зародыша, который уже находится в процессе развития. Существует еще одно похожее мнение: что запрет на аборты связан с запретом лишать еврея права на жизнь, ведь Тора заповедала нам плодиться и размножаться (см. Мишпатей Узиэль, ч. 4, Хошен мишпат, 46). Как бы то ни было, согласно всем этим мнениям, поскольку речь не идет о нарушении такого строжайшего запрета как убийство, в очень тяжелых случаях разрешено делать аборт, подобно тому, как человеку разрешено ампутировать какой-либо орган, если это необходимо для его излечения (см. Циц Элиэзер, ч. 9, 51, 3, 3).
Хотя из обсуждения этого вопроса в Гемаре, а также из слов ранних и поздних законоучителей, можно заключить, что запрет абортов не так строг, как запрет убийства, и не является его ответвлением, – тем не менее, многие авторитеты придерживаются в этом вопросе более строгого толкования закона, на основании того, что жизненный потенциал зародыша обладает величайшей ценностью. А некоторые авторитеты выносят постановления, соответствующие более строгому толкованию закона, так как не полагаются на мнение врачей. На практике, хотя обычно в вопросах жизни и смерти авторитеты склонны толковать закон более строго, в отношении абортов желательно придерживаться менее строгого толкования, поскольку в противном случае это может привести к ужасным страданиям как для ребенка, так и для родителей, и эти страдания могут порой разрушить семью. Поэтому в случае острой необходимости можно положиться на мнение авторитетов, придерживающихся в этом вопрос менее строгого толкования закона, так как их мнение является более обоснованным. К такому мнению склонялись и мои наставники, главы ешивы Мерказ ѓа-рав. Тем не менее, каждый раз, когда на практике возникает подобный вопрос, его должен со всей серьезностью рассмотреть авторитетный раввин, обладающий глубокими знаниями этой проблемы, на основании заключения богобоязненного врача[4].
А Игрот Моше (Хошен мишпат, 2, 69) считает, что аборт разрешен, только если матери грозит серьезная опасность, и можно предположить с высокой долей вероятности, что, если не сделать аборт, она умрет. Однако представляется, что, по мнению большинства авторитетов, придерживающихся в этом вопросе более строгого толкования закона, делать аборт разрешено даже в случае простого подозрения на опасность для матери, как объясняется ниже, в п.п. 5 и 12, от имени рава Шломо-Залмана Ойербаха и рава Йосефа-Шалома Эльяшива, по поводу женщины, у которой беременность может вызвать душевную болезнь. То же самое постановление относится и к селективной редукции плодов при многоплодной беременности, как объясняется ниже, в п. 14 и в прим. 12. Тот же самый вывод можно сделать на основании слов Минхат Ицхак, который придерживается менее строгого толкования закона в случае, если беременность может вызвать у матери слепоту, поскольку наши мудрецы сказали, что опасность для зрения приравнивается к опасности для жизни (см. Вавилонский Талмуд, трактат Авода зара, 28б).
В отличие от этого, авторитеты, разрешающие аборты, основываются на том, что зародыш еще не считается живым человеком, поэтому в Мишне сказано, что он не наследует своих родителей и не оскверняется ритуальной нечистотой мертвого тела, и умертвивший его освобожден от наказания (см. Мишна, трактат Нида, 44а). И еще в Мишне (в трактате Оѓалот, 7, 6) сказано: «Если женщина не может родить, то плод в ее чреве разрезают и извлекают по частям, ибо ее жизнь превыше его жизни. А если большая часть его тела уже вышла наружу, то запрещено наносить ему ущерб, ибо не отвергают одну душу ради другой». Из этого следует, что, пока ребенок еще не родился, к нему нельзя применить понятие «душа». И еще в Мишне (трактат Арахин, 7а) сказано: «Если беременную женщину приговорили к смертной казни, не следует ждать, пока она родит». А в Гемаре, там же, говорится: «Сказал рав Йеѓуда, сказал Шмуэль: «Если беременную женщину приговорили к смертной казни, то сначала следует прекратить ее беременность, дабы плод умер и не случилось позора». Раши в комментарии к этому месту поясняет: «Ведь если зародыш останется жив, он выйдет наружу после смерти матери, а это позор». В Мишне, там же, говорится: «А если она уже на сносях, то следует подождать, пока она родит», и Гемара поясняет: «Почему? Потому, что, если он уже вышел наружу, он считается отдельным человеком». Иными словами: даже когда женщина уже находится в конце беременности, и зародыша можно легко спасти после того, как ее казнят, мудрецы разрешают умертвить его лишь затем, чтобы не позорить ее тело после казни. Из этого следует, что зародыш не считается живым человеком, поэтому его разрешено умертвить руками даже не в случае острой необходимости.
Что же касается практического закона, то мы находим, что поздние законоучители, следуя менее строгому толкованию закона, разрешают делать аборт, даже если речь не идет об опасности для жизни матери. В прошлом основная суть этой полемики сводилась к тому, как нужно поступить с зародышем, если известно, что он мамзер. В респонсах Хават Яир (31) выражается сомнение по этому поводу и говорится, что, с одной стороны, можно разрешить аборт, на основании комментария Тосафот к трактату Нида, 44а; а с другой стороны, это, возможно, будет нарушением запрета «не порти», поэтому следует запретить аборт, чтобы взыскать с согрешивших родителей и принять против них санкции. А в респонсах Рав пеалим (Эвен ѓа-эзер, 1, 4) приводится заданный автору вопрос: разрешен ли аборт на пятом месяце беременности, если зародыш – мамзер? Автор пишет, что он не хотел выносить в связи с этим однозначное постановление, поэтому послал задавшему этот вопрос краткое изложение возможных ответов, однако по духу его послания можно понять, что он склоняется к менее строгому толкованию закона. В заключение Рав пеалим пишет, что, по мнению Хават Яир, если в аборте нет острой необходимости, то изначально (лехатхила) он запрещен. А рав Йосеф ди-Трани пишет в своих респонсах (1, 97), что запрет абортов относится к запрету нанесения телесного ущерба, но в случае необходимости аборт разрешен, поэтому «если семейству будет нанесен ущерб, и оно будет опозорено, и Имя Всевышнего осквернится, если женщина не сделает аборт, это считается острой необходимостью», и аборт разрешен. В Шеэлат Яавец (1, 43) тоже сказано, что если зародыш мамзер, то разрешено делать аборт, поскольку, по сути закона, мать, совершившую грех прелюбодеяния, следует приговорить к смертной казни. И еще там сказано, что аборт разрешен в случае, если это необходимо для выздоровления матери, даже если ее жизни не угрожает опасность.
Все вышесказанное касается зародыша-мамзера, даже если он совершенно здоров. А ведь он мог бы вырасти и стать мудрецом Торы (талмид хахам). В Талмуде (трактат Ѓорайот, 13а) сказано, что мудрец Торы мамзер стоит на более высокой ступени, нежели первосвященник-невежда; ему только будет запрещено жениться на еврейке. Вышесказанное тем более верно по отношению к больному зародышу, вся жизнь которого, если он родится, будет сопряжена с бесконечными страданиями, либо он вырастет больным человеком и не сможет заботиться сам о себе. Исходя из этого, в респонсах Торат хесед рабби Шнеура-Залмана Фрадкина из Люблина (Эвен ѓа-эзер, 42) говорится, что авторитеты спорят, является ли запрет абортов заповедью Торы или постановлением мудрецов; но даже если это запрет Торы, все равно аборт разрешен, когда он необходим для выздоровления матери, даже если ее жизни не грозит опасность. То же самое сказано в респонсах Мишпатей Узиэль (ч. 4, Хошен мишпат, 46) в связи с ситуацией, когда мать, согласно заключению врачей, оглохнет, если не сделает аборт, поскольку в данном случае речь идет об острой необходимости; кроме того, если мать оглохнет, это будет для нее большим позором, нежели позор для матери, приговоренной к смертной казни, если после ее смерти из ее тела выйдет плод (см. трактат Арахин, 7а, как объяснялось выше). Автор респонсов Сридей эш (Хошен мишпат, 162) тоже склоняется к менее строгому толкованию закона на основании довода, что зародыш не считается «душой», приводимого большинством ранних законоучителей.
Некоторые авторитеты считают, что запрет абортов – это постановление мудрецов, как объясняется в респонсах Торат хесед рабби Шнеура-Залмана Фрадкина из Люблина (Эвен ѓа-эзер, 42) на основании мнения Тосафот в трактате Нида, 42б, а также Рана и Раавада. Такой же вывод делает Циц Элиэзер (8, 36) на основании мнения некоторых поздних законоучителей. Судя по всему, они считают, что правило «Нет ничего, что было бы запрещено нееврею и разрешено еврею» действует и в случае, если запрет для неевреев является заповедью Торы, а для евреев – постановлением мудрецов. Так или иначе, если запрет абортов для евреев – это постановление мудрецов, то само собой разумеется, что в случае острой необходимости аборт разрешен.
Мое скромное мнение по данному вопросу таково: как представляется, следует сказать, что неевреям, так же как и евреям, умерщвление зародыша в материнской утробе запрещено на основании запрета наносить кому-либо телесный ущерб, а также запрета «не порти», но не на основании запрета убийства. И хотя запрет на аборты выводится из стиха, запрещающего убийство, ибо сказано (Берешит, 9:6): «Кто прольет кровь человека в человеке, того кровь прольется». Имеется в виду, что запрет абортов – это «ограда» запрета убийства, но сам он основан на запрете наносить кому-либо телесный ущерб. Ведь известно правило: все, что было запрещено сынам Ноаха, но не было вновь запрещено сынам Израиля после дарования Торы, запрещено только сынам Израиля, поскольку не может быть, чтобы какой-либо запрет распространялся на сынов Ноаха, но не на сынов Израиля. И только запреты, которые в Торе относятся к сынам Ноаха, а после дарования Торы повторяются для сынов Израиля, продолжают относиться по-прежнему и к сынам Ноаха (см. трактат Санѓедрин, 59а). Таким образом, если бы аборты были запрещены неевреям на основании запрета убийства, то запрет абортов следовало бы повторить после дарования Торы. Если же после дарования Торы не было сказано, что аборты запрещены на основании запрета убийства, и запрет абортов упоминается только как ответвление запрета наносить кому-либо телесный ущерб и запрета «Не порти» (см. выше, прим. 2), – то этому можно дать одно из двух возможных объяснений: либо запрет абортов, основанный на запрете убийства и обращенный к сыновьям Ноаха, распространяется только на сынов Израиля, либо запрет абортов для неевреев основан на запрете наносить телесный ущерб, а поскольку он был повторен после дарования Торы, он относится и к сынам Израиля, и к сынам Ноаха. Но не может быть, чтобы неевреям аборты были запрещены на основании запрета убийства, а после дарования Торы этот запрет был повторен сынам Израиля на основании запрета наносить телесный ущерб, поскольку это два совершенно разных запрета. Ведь убийство нельзя разрешить ни в коем случае, а нанесение телесного ущерба разрешено в случае острой необходимости. А тот факт, что за нарушение запрета абортов евреи и неевреи несут различные наказания, ничего не доказывает, ведь за незаконное присвоение чужой собственности (гезель) и за употребление в пищу органа неубитого животного неевреям тоже полагается смертная казнь, а евреи освобождены от наказания, хотя эти запреты по отношению к евреям и к неевреям имеют одну и ту же основу.
В респонсах Циц Элиэзер (7, 48; 8, 36; 9, 51, шаар 3; 14, 100-101) этот вопрос рассматривается подробно и на основании многочисленных принципов делается вывод: в случае острой необходимости аборты разрешены. Так писал и мой наставник рав Шауль Исраэли, благословенна память праведника. Был случай, когда вероятность угрозы для жизни матери составляла всего 25%, и рав Исраэли не дал разрешение на аборт, однако рав Цви-Йеѓуда Кук, благословенна память праведника, узнав о том, какую тревогу испытывают супруги, вынес практическое указание, согласно которому в данном случае можно разрешить аборт на основании ответа рава Исраэли, приведенного в одном из сборников ѓалахических ответов. К тому же мнению склонялся наш наставник рав Авраѓам Шапиро, благословенна память праведника (сначала он велел мне сообщить в передаче по вопросам Ѓалахи, которую я тогда вел по радио, что если у зародыша диагностировали синдром Дауна, родители могут обратиться с вопросом к раввину, разрешающему аборт в таком случае. Позднее мне стало известно, что он сам дал такое разрешение).
