На основе вышесказанного становится понятно, почему Йеѓошуа объявил, что все трофеи, захваченные в Иерихоне, станут «святыней Господу» (см. Йеѓошуа, 6:17-19). Он хотел, чтобы первые шаги сынов Израиля по этой земле не были подвластны влиянию материальности. Благодаря этому в сердцах евреев запечатлелась идея, что завоевание Земли Израиля преследует не только материальные цели, – эта земля нужна народу Израиля в первую очередь для того, чтобы возвести на ней Храм. По той же причине Йеѓошуа запретил отстраивать Иерихон на веки вечные. «И заклинал Йеѓошуа в то время, сказав: проклят тот человек пред Господом, кто встанет и построит город этот, Иерихон; на первенце своем обоснует он его и на младшем своем поставит врата его» (там же, 6:26). Все это предназначалось для того, чтобы богатый Иерихон не составил конкуренцию Шило и Иерусалиму. Так продолжалось в народе Израиля многие поколения: небольшая группа паломников останавливалась в Иерихоне по дороге в Иерусалим и оттуда снабжала качественной пищей всех паломников, собравшихся в Храме. Так материальное изобилие Иерихона способствовало служению Господу в Иерусалиме[4].
Вот почему грех Ахана, страстно возжелавшего плащ шинарский (см. Йеѓошуа, гл. 7), был столь тяжек. Ведь тем самым Ахан нанес ущерб святости завоевания Земли Израиля. Наши мудрецы намекают, что поступок Ахана стал первым шагом к грядущему разорению Земли Израиля. Ведь плащ шинарский принадлежал вавилонскому царю (см. Берешит раба, 85:14). И спустя много веков, когда грехи Израиля стали многочисленны, один из его потомков, царь Навуходоносор, разрушил Храм и изгнал еврейский народ из Земли Израиля. Он мог утверждать, что сыны Израиля изначально завоевали эту землю не во имя Небес, а ради собственной выгоды, подобно всем другим народам. А раз евреи ничем не отличаются от других народов, то их должна постичь та же участь: как все народы мира, так и Израиль, пережив пик расцвета, должен прекратить существование.
И в самом деле, в один из самых тяжелых периодов истории еврейского народа, когда сыны Израиля, поддавшись низменным страстям, погрязли в идолопоклонстве, они преступили клятву, данную Йеѓошуа, и отстроили город, назвав его Иерихоном. Это стало выражением их стремления к материальности и символом того, что они отвернулись от святости Иерусалима. «И Ахав делал то, что гневило Господа, Бога Израилева, больше, чем все цари Израилевы, которые были до него. В его дни Хиэль Бейтелянин отстроил Иерихон: Авирамом, первенцем своим, он заложил основание его, и Сегувом, младшим сыном своим, поставил он ворота его, по слову Господа, которое Он изрек через Йеѓошуа, сына Нуна» (Млахим 1, 16:33-34).
Можно сказать, что разрушение Содома и Аморры стало символом того, что мы еще не были в состоянии полностью освятить материальность. Поэтому, если бы, когда сыны Израиля вошли в Святую землю, вся долина Иордана представляла собой цветущую плодородную область, подобную райскому саду, возникло бы серьезное опасение, что они не устояли бы перед этим сказочным изобилием и не удосужились бы взойти в Иерусалим и построить Храм.
А в грядущие дни, когда мир достигнет полного исправления, из Храма будет вытекать полноводная река, воды которой вольются в древнее море, называемое Мертвым, и принесут исцеление его соленым водам. И Мертвое море будет кишеть рыбой, а бесплодная пустыня вновь превратится в райский сад. «И над потоком, по берегам его, с одной и с другой стороны, поднимутся всякие деревья с [плодами] съедобными, не увянут листья на них и не исчезнут плоды их, каждый месяц созревать будут новые плоды, ибо воды из Храма для них текут; и будут плоды их для еды и листья их – для лекарств» (Йехезкель, 47:12). Все это станет выражением полного раскрытия Божественного слова в мире, на Небесах и на земле, и абсолютного единства, о котором сказано (Зхарья, 14:9): «И будет Господь царем на всей земле, в день тот будет Господь один [для всех], и имя Его – одно».
